Как и все уроженцы Сырейки преклонных лет, Мария Михайловна Абашина (в январе ей исполнилось 80) говорит с характерным оканьем. И это удивительным образом усиливает, наполняет особым звучанием все эмоции, что сопровождают её рассказ.
С благодарностью и любовью, нежностью и сочувствием вспоминает она о своей маме Анисье. В раннем возрасте та получила увечье и с семи лет — на костылях. Замуж вышла поздно. До войны родились у них с Михаилом двое детей. Пять лет ждала она его с фронта. Вернулся раненый. Родились ещё двое детей. В 1950-м году отец Марии умер, и осталась она, как самая старшая дочь, главной кормилицей в семье — в 14 лет пошла работать на ферму, иначе не под силу было матери одной поднимать четверых детей. Она, бедная, и так сутками не вставала из-за швейной машинки — портнихой Анисья была замечательной, всю Сырейку обшивала. Платили ей за работу продуктами — кто что может. Жили люди после войны очень трудно, поэтому плата была чаще всего скудной.
Когда заведующий фермой пришёл звать Марию на работу, её мама — в слёзы: «Да какая же она работница? Маленькая, худенькая, ни одежды, ни обуви подходящей у неё!» «Спецовку дадим», — успокоил будущий Машин начальник. «Спецовкой» оказались резиновые сапоги 41-го размера, халат и фуфайка — тоже далеко не детских размеров.
Работать Маше приходилось много и трудно — на малый рост и возраст никто скидку не делал. Вскоре ей уже доверили группу телят. Через два года она перешла в доярки. В общей сложности отработала Мария Михайловна на ферме 39 лет. И все эти долгие годы, изо дня в день — подъём в 4 утра, летом три дойки — ездили на пастбище на быках: «Сидим в телеге, греемся на солнышке. Это вроде как отдых у нас. И наконец-то эти постылые сапоги резиновые скинем — без них ведь на ферме никак, а в них уж больно стыли да томились ноги. Я когда на пенсию ушла, долго ещё не могла ноги согреть — казалось, они вобрали в себя эту многолетнюю стужу и сырость. Мы ведь практически целыми днями на ферме: подоили — убираемся, телят поим — если коровы из твоей группы отелились, нужно было до 20-дневного возраста теленка отпаивать и только потом телятнице его передавать. Мы и кормушки белили, и клетки мыли, в которых телята жили, но весь этот труд в зачёт не шёл. Хотя спрос за чистоту был самый строгий. Зарплату мы получали только за надои. Когда за селом построили новые продолы (так в Сырейке называли фермы), мы стали доить аппаратами. У каждой доярки в группе — по 35 коров. Рукам, конечно, облегченье, но хлопот прибавилось».
В 1959-м году Мария вышла замуж. Владимир был человеком мастеровитым, хорошим плотником. Их бригаду колхоз отправил в Пермский край на лесозаготовку. За работу каждый получил по 16 кубов леса. Стали Мария с Владимиром строиться. «Три помочи мы собирали: сруб делали, стропила ставили, а остальное муж всё сам строил, — вспоминает Мария Михайловна. — У нас сосед был — дядя Кузя Климин — помогал нам и помочь организовать, и Володе, где надо, подсобить. Этот дом мне особенно дорог — всё в нём своими руками сделано, поэтому и не согласилась обменять его на трёхкомнатную квартиру, как мне однажды председатель колхоза предложил. И нисколько не жалею об этом».
В августе 1965-го года муж трагически погиб. Осталась Мария одна с тремя малыми детьми на руках — выпало ей во многом повторить судьбу матери. Жалеть себя, убиваться о своей вдовьей доле она не могла себе позволить — нужно было детей поднимать, на это нужно было ох, как много сил. «Я тогда старалась не плакать — иногда только ночью, в подушку, — признаётся Мария Михайловна. — Не хотела детей расстраивать. Сжала сердце в кулак — и никакой слабости. Жила только одной любовью к ребятам своим и желанием их на ноги поставить. Я ведь им и матерью, и отцом была: и нежность, и строгость — всё от меня шло. В доме, в семье я была, как говорится, и баба, и мужик: вся ответственность за всё на свете на мне лежала. Все решения приходилось одной принимать. А ну как ошибаюсь? Старалась об этом не думать, не пускать в себя страх и опасения. Да и некогда было. Столько всего нужно было сделать! Дом, хозяйство, работа — как я всё успевала? Помогало мне и то, что жила я в родной деревне, где все — свои. До сих пор вспоминаю с благодарностью своих «девчонок» — с кем вместе работали на ферме: Татьяну Кулясову, Нину Кирееву, Нюру Маланину, Дусю Хорунжину. Коллектив у нас большой был и дружный. Всегда выручали друг друга, поддерживали. И отдохнуть-повеселиться умели. Только редко это выпадало.
Я вот начну вспоминать свою жизнь — и плачу. Как же мне трудно было! И понимаю теперь, что без Божьей помощи не осилила бы. Часто хожу в церковь, благодарю Господа за то, что выросли мои дети хорошими, что всё у них в жизни устроилось. И молю Бога о том, чтобы счастливо сложилась судьба у моих внуков и правнуков…»
Татьяна ПАХОМОВА.
Фото Е. Мусогутова.