Судьба Марии Александровны Кузнецовой из Чубовки, ветерана войны и труда, — яркий пример того, как хрупкая женщина способна не сдаваться ни при каких обстоятельствах. За свою трудовую жизнь ей пришлось не только освоить профессии тракториста, разнорабочего и кочегара, но и одной воспитывать сына.

Тяжелый крестьянский труд Марии, в девичестве Лунёвой, знаком с детства — отец умер, когда ей исполнилось десять лет, а она была старшей среди троих детей. «Родилась и жила я в селе Новое Якушкино Исаклинского района, — рассказывает Мария Александровна. — Мы с мамой и двумя братьями остались одни, без папы. У нас был огромный огород — обрабатывали до 80 соток. Как сейчас помню, сеяли полосу проса, полосу пшеницы и полосу картофеля. Пололи, поливали и собирали урожай вручную. Когда началась война, меня вместе с подружками отправили в город, в школу фабрично-заводского обучения. Толком никто не объяснил, для чего это надо, вот мы, глупые, и сбежали. Возвращались домой пешком. Потом отправили на трактористов учиться, так всю войну на тракторе и отработала».

Рядом с Машей трудились в основном такие же девчонки и мальчишки. В технике, а ломалась она часто, мало кто разбирался. Чинить приходилось на ходу методом проб и ошибок. Уставали так, что хотелось лечь рядом с непослушным трактором и не вставать. «Сначала, — рассказывает Мария Александровна, — над нами поставили бригадиром очень сложного и тяжелого человека. Он ходил с плеткой, и если его что-то не устраивало в нашей работе, начинал ею размахивать. Между собой мы его называли Гитлером. Никогда не забуду, как у меня заглох трактор и не хотел заводиться. Он ко мне с этой плеткой подлетает, а я ему: «Только тронь! Лучше со мной свою дочь рядом посади, пусть и пробует трактор завести. Над ней и маши своей плеткой». Жалобы на него отовсюду сыпались. Поэтому, когда поставили нового бригадира дядю Ваню, вздохнули с облегчением, и работать стало гораздо легче. Он с нами всегда по-человечески обращался: «Давайте, девчонки, потихоньку, все и осилим». Мы и старались вовсю, и техника как будто сразу слушаться стала».

За работу в колхозе расплачивались в конце года — выдавали по одному центнеру зерна. Семья Лунёвых получала три центнера, которые растягивали до следующего года, что было непросто, но выручал собственный огород. Единственное доступное лакомство — лепешка, которую делали из натертого картофеля, добавляли горстку муки, сушеной травы и запекали в печке.

Об окончании войны Маша вместе с подружками услышала по радио, когда готовились к очередному рабочему дню: «Мы пустились в пляс, а дядя Ваня нам говорит: «Девчонки, вы с ума что ли сошли?» А мы ему хором кричим: «Так война же кончилась!» И он с нами плясать начал».

После окончания войны Мария Александровна работала в нефтепромыселе. Сначала вручную копала траншеи под различные коммуникации, потом ей предложили выучиться на кочегара. Работала на производственных котельных, буровых, ездить приходилось в разные районы. Вышла замуж, но семейная жизнь не сложилась. Муж ушел через полтора года, оставив ее с маленьким ребенком на руках: «Сыночек Саша родился у меня болезненным, несколько лет находился в костно-туберкулезном санатории. Спасибо моему свекру, он нас не бросил, помогал. Приходилось разрываться между работой и сыном, которого старалась навещать как можно чаще. Во второй класс уже пошел в обычную школу. Окончил девятилетку, отучился на токаря и всю жизнь проработал на заводе. Женился на чудесной девушке, которую тоже зовут Сашей. Мы их так и зовем — наши Шурики. А в Чубовке оказалась, когда сюда перебазировалось наше предприятие. Второй раз вышла замуж, вместе прожили 23 года, но потом опять осталась одна. Жили хоть и в бараке, но очень дружно и весело, всегда было с кем добрым словом перекинуться. Если честно, когда меня переселили в новый коттедж, я очень стала скучать по той жизни. Конечно, здесь все красиво, благоустроенно, но тихо и однообразно. Да и здоровье подводит, сейчас могу только по комнате с палочкой ковылять. Хорошо, что сын и сноха у меня такие замечательные, навещают часто, не забывают».                        

Юлия КОВАЛЕНКО.

Фото Е. Мусогутова.