В этом году исполняется 45 лет с начала строительства Байкало-Амурской магистрали. Легендарный БАМ — одна из стратегических транспортных магистралей страны. Грандиозный проект советских времен: четыре тысячи километров от Тайшета до Советской гавани. Россия получила второй железнодорожный выход к Тихому океану, доступ к богатейшим месторождениям Сибири и Дальнего Востока. А еще это стройка, на которой побывали тысячи советских молодых добровольцев, инженеров, рабочих и солдат. В судьбе Александра Золотухина, главы сельского поселения Новый Сарбай, БАМ тоже был. Своими воспоминаниями Александр Сергеевич поделился с газетой «Междуречье».  

Только не на БАМ

«Это сейчас спроси у молодежи, что такое БАМ, они и не ответят. А в советское время о стройке века знали все: от мала до велика. В юности я слышал, как уезжали туда студенты-добровольцы, о БАМе складывались песни, эта стройка романтизировалась. Но я слышал и другую версию. Мой земляк, который служил на Байкале, рассказывал, как  тяжело и страшно там было. Описывал это настолько реалистично, что когда я сам собрался в армию, была только одна мысль — не попасть на БАМ. Но случилось с точностью до наоборот.

В 1979 году из Кинельского района нас призывалось трое. В Сызрани погрузили в эшелоны и отправили. Ехали долго, стали рождаться вопросы, куда. Нам все 9 суток отвечали, что едем в хорошие войска. О том, что будем служить на Дальнем Востоке, стало понятно сразу. А уж когда доехали до Сковородино и пошло ответвление на Тынду, столицу БАМа, вот тогда все стало ясно, и настроение упало — мы ехали на БАМ.

По прибытии в Тынду перегрузили нас в тентованные ЗИЛы, и мы потряслись по сопкам: 42 километра подъемов и спусков. А по прибытии старослужащие встретили нас словами: «Вешайтесь!» Как потом тяжело было, словами и не опишешь».

Александр Золотухин служил в железнодорожных войсках, и часть находилась всего в пятидесяти метрах от той самой Байкало-Амурской магистрали. Эта территория только осваивалась, инфраструктура развивалась параллельно и очень медленно.

«Работали от темного до темного. Часть по сути только обустраивалась: мы сами заливали плац, рыли и оборудовали стрельбище, блиндажи и многое другое.  Из удобств: сколоченный из досок туалет на улице, две бочки с холодной водой для умывания и питья, да раз в неделю баня, дрова на которую мы запасали сами — вот и все блага цивилизации».

По колено в грязи

«Самой тяжелой оказалась командировка на строительство самой Байкало-Амурской магистрали. Она выпала в начале службы, в мае. Погрузили нас в товарные вагоны и отвезли в тайгу. Тогда я своими глазами увидел, что такое БАМ: рельсы пролегали, насколько хватало глаз, словно морские волны. Работали физически на износ по колено в грязи, ни о какой механизации речи даже не шло: ровняли насыпь, рубили просеки под линии электропередач. Из пропитания похлебка из одной капусты, да 200 граммов хлеба — чуть лучше, чем в блокадном Ленинграде. Помню, лежал брезентовый мешок, на котором хлеб резали, так потом с него все крошки собирали и в рот — голодные были. Умывались в ближайшей луже, спали штабелями в товарных вагонах. Через две недели изматывающих работ в голове намертво засела одна лишь мысль — я буду учиться...»

О том, как служится новоиспеченному бамовцу, рядовой Золотухин родителям, конечно, писал, но очень аккуратно. «Все, мол, хорошо, не беспокойтесь, служу, как все». Да только реальное положение дел выдала фотография. «После той командировки, как на грех, нас стали фотографировать. Понятно, как мы выглядели. Ведь из Сарбая я уходил крепким плечистым парнем, мог легко два десятка раз на перекладине отжаться. А в армии от недоедания и тяжелых работ сил хватало разве что повисеть немного на этой планке. Вот и вышел на фото: глаза да нос. Потом отец рассказывал, что когда мать фотокарточку увидела, сразу заплакала. Без слов все поняла».

Работы было столько, что солдатам хватало двух секунд, чтобы, остановившись на месте, сразу уснуть. В связи с этим у Александра Сергеевича сохранились воспоминания о просмотре фильма «Женщина, которая поет»: «Я даже первых кадров этого фильма не видел. Помню, это был единственный раз, когда нас повели смотреть кино. Сел я в кресло и все — заснул. Проснулся от команды — возвращались к работам. Спасибо Алле Борисовне за бесценных полтора часа отдыха».

Тяжелее всего было первые 6 месяцев: адаптация в новом климате, изматывающая работа, отсутствие условий, скудное питание осложнялись  «дедовщиной». «Для меня дедовщина была самым непонятным и мерзким явлением. В юности я любил смотреть телепередачу «Служу Советскому Союзу». А тут… Вспоминать не хочется об этом. Скажу только, что чуть легче стало, когда пришло новое пополнение новобранцев».

Вечная мерзлота, ягоды и комары

Природа амурского края заслуживает отдельных строк. Во-первых, это километры и километры корабельного леса: лиственница, пихта, кедр.  Вообще, заготовка дров и строительство были основными работами. Дерево требовалось везде: из него строились блиндажи, им топились казармы и баня. Пилили в основном вручную. Александру повезло чуть больше. Он был парнем деревенским, знакомым не только с физическим трудом, но и с основными видами техники. «У отца была бензопила «Дружба». Знакомство с ней пригодилось и в армии, валил лес. Конечно, работа в тайге — это тебе не в нашем лесочке дровишек запасти.  Комары с ладонь — могли кусок сахара запросто унести. Конечно, шутка, но есть в ней и доля правды. Без спецодежды работать в тайге было нельзя. Закрывали все толстыми брезентовыми робами, на лице — москитная сетка.

Климат, конечно суровый. Мы даже шутили: у нас 12 месяцев зима, остальное – лето. Морозы там до минус 50 градусов, к примеру, стопка металлических чашек смерзалась намертво. Кидали ее о землю, чтобы добыть себе так называемую тарелку для скудного пайка.

На БАМе узнал, что такое вечная мерзлота. В школе учили теорию, но другое дело, когда ты видишь все своими глазами. В тайге даже в июле сковырнешь мох с земли, а под ним лед. А на этом ледяном ковре растут ягоды: голубика, клюква, морошка. До армии я их знать не знал. Бывало, ползешь на учениях по мху и ягодку прихватываешь. Ели с удовольствием. Офицеры ходили охотиться. Водились рыси, медведи, косули, изюбры, соболи, ондатры – много чего. Амурских тигров, конечно, не видел. Это зверь осторожный.»

Жизнь после БАМа

«БАМ стал для меня жестокой, но очень хорошей школой жизни. Первое, что я сделал, когда демобилизовался, узнал, где находится институт и что требуется для поступления. В сельхозинституте учился охотно и легко, с техникой был знаком с детства и любил ее. Еще студентом во время практики на уборочной заработал одну из самых почетных наград тружеников сельского хозяйства. Так что в 20 с небольшим лет я имел уже две серьезные медали: «За строительство БАМа» и «За трудовое отличие». Одна указала жизненный путь, другая стала подтверждением верности выбранной профессии. 

Уже после армии за ходом стройки на БАМе следил и в новостях, обменивался информацией с сослуживцами. Есть мечта вновь побывать  в тех краях и увидеть, что изменилось. В этом году мы собирались с однополчанами, в тесном кругу отметили юбилей строительства БАМа. У нас свои воспоминания, кто-то с ними поспорит, но вряд ли поймет, если сам там не был.  У нас говорят: «Кто был на БАМе, пусть гордится, кто не был — радуется».

Елена ГРОШЕВА, фото из личного архива А.С. Золотухина.