В конце декабря прошлого года Священный Синод Самарской митрополии подписал Указ об открытии в селе Чубовка Покровского мужского монастыря. Его настоятель игумен Петр по нашей просьбе рассказал об этом значимом событии более подробно.

Благословили — надо делать

— О том, что со временем будет открыт монастырь, мы не помышляли. Мы строили церковь, думали о жизни общины. Понимали: необходимо позаботиться, чтобы община могла жить при храме, поэтому построили гостиницу, трапезную — место, где мы общаемся, праздники вместе отмечаем.

Когда всё это построили, к нам приехал епископ Софроний. Он увидел живость жизни прихода и благословил открыть монастырь. Натолкнуло его на эту мысль и то, что я монашествующий, что у нас при церкви всегда жили трудники, послушники, монахи.

Благословляют — надо делать, мы ведь живём по послушанию. Начали собирать документы, я ездил в Москву — встречался с руководителем синодального отдела по монастырям, настоятелем Троице-Сергиевой лавры архиепископом Феогностом. Он направил меня на стажировку в Оптину пустынь, где я прожил две недели.

Оптина пустынь

Это мужской монастырь с древними традициями, подлинная сокровищница духовной мудрости. Духовная энергия, духовные силы оптинских старцев Амбросия, Макария, Варсанофия живы в этой обители, хотя она после революции была закрыта. Лишь в 1991 году монастырь в Оптиной пустыни вновь стал действующим, но эта духовная связь не прекращалась. Огромное дело, когда есть святыни в монастыре…

Две недели пребывания в Оптиной пустыни — это хороший духовный опыт для меня. Я общался с насельниками — их там 200 человек, с настоятелем монастыря архимандритом Венедиктом. Более 20 лет окормляет он монашествующих, у него огромный опыт, поэтому и направили меня к нему. Я знакомился с внутренней жизнью монастыря — прежде всего духовной. Это строго организованная структура с обязательной дисциплиной, со своим Уставом, за нарушение которого немедленно провожают из монастыря. Через год послушания с человеком начинают говорить о его будущем пребывании в монастыре. Если он хорошо трудится, ходит в храм, участвует в исповеди, причастии, его включают в число братии, делают послушником — он уже по-настоящему в монастыре. Некоторые послушники не торопятся принимать постриг — считают себя неготовыми, недостойными. Послушник может прожить в монастыре и 5, и 10 лет и понять: не получится у меня, не вырос я в ту меру, чтобы принять постриг. И тогда он возвращается в мир. Никто не осуждает его за это, ведь он никаких обетов не давал. Захочет вернуться в монастырь — пожалуйста. Возможны несколько попыток. А некоторые всю жизнь послушниками в монастыре живут.

Иной чин жизни

Когда принимаешь постриг, и имя, и одежда твои меняются. Это уже иной чин жизни. Монашествующий даёт обет послушания, обет нестяжания, обет безбрачия, то есть он отказывается от даров Божьих, от благословений Божьих.

Иметь семью, детей — это счастье, это дар Божий. Иметь свою землю, свой дом — это благословение Божье. Монашествующий отказывается от всего этого. Свобода — это богоподобная черта в человеке. Бог свободен, человек свободен. Даже от этого отказываются, принимая обет послушания. И всё это ради самого главного — ради Бога. «Господи, мне не нужны твои дары, мне нужен только ты сам», — обращается монашествующий.

Важно помнить: в миру мы живём дарами Божьими. Главное — не забывать благодарить Бога за них.

Когда душа задыхается без молитвы

Человек приходит в монастырь, когда понимает, что ему недостаточно быть христианином только в воскресный день. Ему хочется каждый день быть в этой церковной стихии, каждый день слышать слова молитв, участвовать в богослужении. Как рыба задыхается без воды, так и душа его задыхается без молитвы, без Псалтири, без Евангелия.

А тот, кто решил спрятаться в монастыре от обид и разочарований, вскоре сбежит, наскучит ему монастырская жизнь.

Очень хочется, чтобы наш Покровский мужской монастырь наполнялся не теми, кому просто жить негде, а людьми, которые любят церковь. Это будет очень радостно, тогда это будет по-настоящему монастырь.

Удивительно: с самого начала все называли наш приход обителью — это тоже какое-то чудо. Сейчас в нашем монастыре шесть трудников и два монашествующих — один из нашего прихода. И я думаю, что и впредь именно наш приход будет давать монашествующих.

Я обрел дом

Монах Иннокентий, насельник Покровского монастыря: — Я монашествую без малого 20 лет, но до того, как попасть в Покровский монастырь, послушался при храме. Жил в Чапаевске, работал — нужно было платить за квартиру, нужны были деньги на еду и одежду. Полгода назад узнал, что в Чубовке будет открываться мужской монастырь. Стал ездить сюда паломником — осматривался, помогал. С конца декабря живу здесь постоянно — владыка подписал мое прошение поселиться в этом монастыре, и я официально стал насельником Покровской обители.

Я нашел здесь то, что должен искать монах. Я занимаюсь тем, что люблю больше всего, — молитвой, послушанием! И теперь я по-настоящему счастлив. Я обрел дом. Здесь я буду жить, а когда придет мой час, именно братья отпоют меня. Рядом с монастырем кладбище, где должны будут похоронить меня. Это очень важно.

Наш настоятель игумен Петр в первую очередь даже не священник, а монах, что меня очень радует. Это такое счастье — обрести брата по духу, единомышленника.

Инок Дидим, насельник Покровского монастыря: — В Чубовском приходе я с начала его образования. А с отцом Петром познакомился, когда он служил в Иверском монастыре. Для меня это были трудные времена. Умер мой отец, скорбь разрывающая мучила меня. И я пошел в храм Иверского монастыря. И был потрясен — я нашел там утешение и спокойствие. С тех пор по субботам я молился в Иверском монастыре, а по воскресеньям в Сырейской церкви. Вскоре узнал, что отца Петра благословили поднимать чубовский приход, и примкнул к этой общине. Так прошло 8 лет. Великим постом прошлого года я стал иноком. Теперь понимаю, что путь мой был предопределен. Многие события в моей жизни, многие ощущения, переживания — свидетельство того, что Господь уже тогда меня призывал. Например, обидел первый раз человека — волнение огромное, совесть моя была пробуждена. А глас совести — это и есть глас Божий. Бабушка моя была церковным человеком. Когда она умерла, я подумал со страхом: а кто же теперь молиться будет за нас? И вдруг отчетливо осознал, что отныне это буду делать я. А теперь, живя в монастыре, могу молиться и дольше, и чаще.

Татьяна ПАХОМОВА.