В Алакаевке развиты народные ремесла: бисероплетение, резьба по дереву, плетение из лыка, столярное и плотницкое дело. Есть и умельцы техники пэчворк: Нина Ахметовна Лукина к лоскутному шитью пристрастилась уже после выхода на пенсию. На восьмом десятке увлеклась еще и живописанием, и теперь из кусочков ткани создает уникальные картины.
Свои полотна алакаевская мастерица Нина Ахметовна Лукина создает не красками на бумаге или холсте, ее главный расходный материал — кусочки ткани. Сшивая лоскуток с лоскутком, она делает и покрывала, и одеяла, и подушки, и кухонные прихватки, и картины. Как пришла к этому рукоделью, Нина Ахметовна объясняет просто: «Я всегда шила и сейчас шью: брюки укоротить, платье сшить, одежду отремонтировать — всего помаленьку. Вот за все время накопился целый мешок лоскутков. И встал вопрос: куда это все девать. Выбросить жалко: мы ведь женщины какие — из всего хотим пользу извлечь. Вот попалась мне на глаза книга, где рассказывалось о технике пэчворк, я и ухватилась за идею».
В новом деле Нине Ахметовне и понадобилось лоскутное богатство. В ход пошло все: и кусочки, оставшиеся после шитья, и одежда, бывшая в употреблении. Только пришлось соблюсти один важный момент — старый материал надо подготовить к работе: постирать и отпарить утюгом. Как оказалось, хлопок — самая простая и податливая ткань. Из нее очень легко получаются как прихватки, салфетки и грелки на чайник, так и одеяла и подушки. Пальтовые ткани довольно мягки и пластичны — хорошо подходят для ковриков, пледов, панно. Главное — лоскутки для орнамента надо подбирать по цвету и композиционной мысли. «Рисунок для первого своего изделия я взяла из книги (их я накупила в избытке, для того чтобы научиться технике пэчворк). Только там говорилось, как сделать подушку, а я узор растянула на одеяло. Попробовала — вроде получается. И всё, пошло-поехало. Да такой азарт появляется: с утра до ночи только этим и живешь. Для себя нашила одеяла и потеплее, и полегче. Люди увидели, стали просить, и для них начала делать», — вспоминает женщина.
В лоскутном рукоделии Нина Ахметовна и нашла себе отдушину: все, чем обделила ее судьба, начала отображать в своих работах. Этой яркой праздничности пэчворка никогда не было в жизни женщины. Даже детство ей вспоминается в серых красках. Образ родителей в памяти почти не сохранился, зато день, с которого начался отсчет сиротской доли, помнит в подробностях.
«Помню, как с мамой спешили, будто на пожар, садились в поезд, — вспоминает женщина. — В вагоне легли спать. А утром проснулась — ни мамы нет, ни котомки нашей нет. Только бумаги какие-то при мне, как оказалось, свидетельство о рождении. Я не могу слезть с полок, такая вот маленькая. Реву, зову маму, но ее нет, все чужие… одна. Привезли меня в детский дом в Алапаевске, а там таких, как я, 400 человек. Тогда же как считали: война все спишет, бросали детей. Мол, и самим тяжело, куда там растить ребенка».
Так что и рукодельничать девочка научилась не от мамы, а в детском доме: там были уроки труда, на которых ученицам и преподавали азы вышивания крестиком и вязания крючком. А после окончания семилетки педагоги свою воспитанницу устроили в швейную мастерскую. Там Нина проработала всего четыре года, но школу получила на всю жизнь. С тех пор женщина не расставалась со швейной машинкой: она свою хозяйку и одевала, и кормила. «Ничего хорошего в жизни не видела. В детском доме была воспитательница, которая очень жестоко наказывала. Один раз в новогоднюю ночь нас выстроила и два часа заставила стоять. С тех пор я не люблю праздники и не отмечаю, — рассказывает Нина Ахметовна. — С мужьями тоже не повезло: не хватило для меня порядочного человека, потому и одна, зато никто не бьет, не терзает. А сама люблю яркие цвета, картины. Вот и шью для души эту красоту».
Какова сиротская судьбина, Нина Ахметовна испытала на себе. Поэтому постаралась оградить от этого своих детей: как бы тяжело ни приходилось самой, но оставить свое дитя даже не думала. Наоборот, чтобы поставить на ноги сына и дочь, работала и на рыбном заводе, и на мясокомбинате, последние семь лет перед пенсией выращивала алакаевские сады. Зато теперь то душевное тепло, которым одаривала в свое время детей, возвращается к ней самой в двух, а то и трехкратном размере: внучки души не чают в бабушке. А младшая Танюша переняла даже любовь к швейному делу. «Семья дочери в Самаре: все устроились, работают, часто ко мне в гости приезжают. А вот сын — инвалид: когда маленький был, я еще сама справлялась с ним, а постарше стал – не смогла, пришлось устроить в интернат. Но я его не оставляю, постоянно езжу к нему», — рассказала женщина.
Сегодня маленькая квартира Нины Ахметовны — все равно что мастерская: три швейные машинки от «Зингера» до современной электрической, плюс оверлог. Так что сидеть сложа руки некогда. Да и не любит хозяйка праздности и пустого веселья. Праздник ли, будни она проводит под стрекот своих машинок. Самый приятный момент, когда из-под иголки выходит новое изделие. А в перспективе планирует освоить еще и двустороннее цветное вязание: главное, чтобы здоровье не подводило.
Татьяна ДАВЫДОВА.
Фото Е. Мусогутова.