Накануне Дня Победы редакция нашей газеты получила письмо от ветерана самарской журналистики, бывшего редактора Кинельской районной газеты (1983-1987 гг.) Вячеслава Аблапохина.
В самом начале войны моя мама Мария перебралась с матерью из родного села Ягодное, что под Ставрополем, в город Куйбышев. Мамин родной дядя Иван Михайлович работал в те годы диспетчером в речном порту. После войны был награжден орденом Ленина. Он и помог племяннице устроиться кондуктором. Старший брат Александр Аблапохин, 1920 года рождения, с первого дня войны был на передовой. Погиб на Курской дуге. Младший Иван, 1926 года рождения, служил кочегаром на пароходе «Спартак», перевозившем по Волге раненых. Призвался в 1944-м. Воевал на 1-ом Белорусском. Брал Берлин. Награжден медалями и орденом.
…Областная детская клиническая больница, куда Марию с ребенком перевели после моего рождения, находилась на Ярмарочном спуске, на месте нынешнего Белого дома. Здесь молодая мамаша «прописалась», пока сынок не переболел всеми детскими недугами. Медсестры, врачи, нянечки относились к ней хорошо, поскольку мама охотно помогала им — где полы помоет, где детдомовских ребятишек покормит и в аптеку за лекарствами сходит.
Особенно сдружилась со старшей медсестрой Ниной Хоруновой. Вроде из старообрядцев была девица, но каждый раз весело, с шумом приносила письмо из Берлина от брата Ивана: «Марийка, пляши, Берлин о тебе помнит!» И не важно, что письмо попадало в руки распечатанным. Главное, что в нем содержалось: «Милая сестричка! До сих пор в памяти жестокие бои за взятие Берлина. Шум в ушах каждый день напоминает о тяжелых боях. Но я, как ты знаешь, все-таки расписался за тебя и нашего брата Александра на Рейхстаге. Наша фамилия Аблапохиных там есть: «Иван + Александр и Мария Аблапохины с Волги!». Пусть немчура попробует еще раз сунуться. А пока служба идет нормально, как положено. Продолжаю рулить полуторкой. Машина ни разу не подводила, я за ней ухаживаю, ровно за невестой. Целую, твой брат Иван».
На первый Белорусский Иван попал сразу после коротких курсов шоферов. Шел ему 19-й год от роду. Как раз развернулись жестокие бои в Померании. А уже после Нового года под командованием легендарного маршала Г.К. Жукова двинулись на Берлин. Служил Иван во фронтовой газете, на своей полуторке возил бумагу, шрифты, печатный станок. Развозил свежие номера газет «За Родину», «Красная Звезда». А в горячие дни общего наступления — возил снаряды на передовую.
Потом, будучи взрослым, я непременно приезжал в дом к родному и очень любимому дяде Ване каждое 9 Мая. Он мне был отцом родным. Жена Нина, та самая Хорунова, с утра щедро накрывала стол. Повзрослевшие сыновья Александр и Анатолий суетились вокруг, помогая матери.
В ряду крупных событий Великой Отечественной войны, — вспоминал дядя, — особое место занимает завершающая операция — Берлинская. Для рядового Ивана Аблапохина она началась с переправы через Одер. В те дни все дышало победным превосходством Красной Армии. Через широкий Одер проложили множество понтонных мостов, и в ясные, теплые весенние дни на виду у противника днем и ночью огромная масса людей и боевой техники, включая прославленные «Катюши», плотным, непрерывным потоком перемещались по наведенным мостам. Вражеские самолеты появлялись в небе редко и не смели снизиться до прицельной высоты — на них обрушивался плотный огонь. Движение по мосту ни на минуту не останавливалось. На Берлин шла лавина за лавиной.
В ночь перед решающим наступлением политработники доводили до личного состава обращение Военного Совета 1-го Белорусского фронта, подписанное маршалом Георгием Жуковым и генералом Константином Телегиным. В нем, в частности, говорилось, что еще «в XVIII веке у Кунерсдорфа русские богатыри разбили прусаков и взяли Берлин. Мы не хуже наших предков и прославим наше советское оружие — смелей на врага!»
И вот ровно в пять часов утра 16 апреля 1945 года напряженную тишину прорезали урчащие залпы «Катюш». Следом заухали мощные минометы, загрохотали пушки и гаубицы. Над немецкими траншеями вздымалась огненная стена мощных взрывов. Рядовой Аблапохин остановил свою полуторку и вместе с бойцами, находившимися в кузове, стоя во весь рост, завороженно наблюдал картину небывалого артиллерийского наступления. Вдруг поле боя залило ярким светом, это направили мощные световые потоки тысячи прожекторов, размещенных вдоль передовой линии. Прожекторы своими лучами прокладывали дорогу наступающим и одновременно ослепляли противника, не давали ему вести точный прицельный огонь. Танки и пехота двигались за огненным валом.
Первые часы наступления шли успешно. Авангарды ударной группы вышли к траншеям второй полосы обороны. Но не смогли с ходу преодолеть мощные инженерные сооружения тех самых Зееловских высот. Продвижение застопорилось. Жукову пришлось срочно вводить в дело 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии. И только на третьи сутки наступления войска 1-го Белорусского фронта овладели Зееловскими высотами. К исходу 19 апреля была прорвана третья линия обороны противника. Началась битва в самом Берлине.
Иван хорошо запомнил приподнятое настроение бойцов на подступах к Берлину, хотя повсюду шли кровопролитные бои. Каждый высчитывал, сколько километров осталось до фашистского логова. Поздно вечером 22 апреля, после коротких бесед замполитов о ленинском юбилее, нескончаемые потоки живой силы, техники втягивались во вражескую столицу.
В ходе уличных боев немцы пытались устроить нам «германский Сталинград», они упорно сопротивлялись, каждый дом был приспособлен для длительной обороны. Берлинский гарнизон насчитывал более 200 тысяч солдат и офицеров, три тысячи орудий и 250 танков. В городе пытались действовать так называемые фольксштурмовцы, в ряды которых загоняли всех уцелевших мужчин в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет. Но им не хватало самоотверженного сталинградского духа.
Вместе с другими рядовой Аблапохин наблюдал, как по городу проводят нестройные колонны недавно сдавшихся в плен немцев. Многочасовое прохождение пленных завершается. В конце процессии на повозке пожилой солдат везет тело, прикрытое плащ-палаткой. Прямо мимо полуторки Ивана.
— Кого везешь, отец? — раздается голос, тонущий в рядах проходивших мимо солдат.
— Геббельса, — кратко бросает в сторону Ивана возница.
Все воспринимают этот ответ за шутку. Наутро Иван узнает из газет, которые развозил по частям, что тот солдат не шутил. На телеге действительно находился обгорелый труп главного фашистского пропагандиста.
Намаявшись за день, в ночь с 8 на 9 мая Иван, заснул прямо в кабине полуторки. Его разбудила сильная беспорядочная стрельба. Подумалось, не прорвались ли в Берлин войска немецкого генерала Венка, которые, как писали тогда газеты, рвались на выручку Берлинскому гарнизону. Но, вывалившись из кабины полуторки, Иван услышал со всех сторон крики: «Победа! Победа!» Он достал из кабины автомат и, не мешкая, подключился к стреляющим: «Ура! Ура! Ура!» Потом мысленно корил себя, что проспал знаменитое выступление Верховного Главнокомандующего товарища Сталина, объявившего о безоговорочной капитуляции немецких войск.
...Иван продолжал службу в Берлине. Конечно, никто точно не подсчитывал вклад семьи Аблапохиных в эту Великую Победу. А он был, хоть и негромкий — мамин старший брат рядовой Александр Аблапохин пал смертью храбрых на Курской дуге. На трудовом фронте не дожила до Победы моя бабушка Настя. Не подвел род при взятии Берлина Иван Аблапохин. Я имею полное право гордиться своими родными и близкими, могу с уверенностью заявить: «Это наша Победа!» Поэтому я снова иду в рядах «Бессмертного полка».
С нашим большим праздником, друзья!
Вячеслав Аблапохин, в 70-80-х годах корреспондент, редактор Кинельской районной газеты.
В самом начале войны моя мама Мария перебралась с матерью из родного села Ягодное, что под Ставрополем, в город Куйбышев. Мамин родной дядя Иван Михайлович работал в те годы диспетчером в речном порту. После войны был награжден орденом Ленина. Он и помог племяннице устроиться кондуктором. Старший брат Александр Аблапохин, 1920 года рождения, с первого дня войны был на передовой. Погиб на Курской дуге. Младший Иван, 1926 года рождения, служил кочегаром на пароходе «Спартак», перевозившем по Волге раненых. Призвался в 1944-м. Воевал на 1-ом Белорусском. Брал Берлин. Награжден медалями и орденом.
…Областная детская клиническая больница, куда Марию с ребенком перевели после моего рождения, находилась на Ярмарочном спуске, на месте нынешнего Белого дома. Здесь молодая мамаша «прописалась», пока сынок не переболел всеми детскими недугами. Медсестры, врачи, нянечки относились к ней хорошо, поскольку мама охотно помогала им — где полы помоет, где детдомовских ребятишек покормит и в аптеку за лекарствами сходит.
Особенно сдружилась со старшей медсестрой Ниной Хоруновой. Вроде из старообрядцев была девица, но каждый раз весело, с шумом приносила письмо из Берлина от брата Ивана: «Марийка, пляши, Берлин о тебе помнит!» И не важно, что письмо попадало в руки распечатанным. Главное, что в нем содержалось: «Милая сестричка! До сих пор в памяти жестокие бои за взятие Берлина. Шум в ушах каждый день напоминает о тяжелых боях. Но я, как ты знаешь, все-таки расписался за тебя и нашего брата Александра на Рейхстаге. Наша фамилия Аблапохиных там есть: «Иван + Александр и Мария Аблапохины с Волги!». Пусть немчура попробует еще раз сунуться. А пока служба идет нормально, как положено. Продолжаю рулить полуторкой. Машина ни разу не подводила, я за ней ухаживаю, ровно за невестой. Целую, твой брат Иван».
На первый Белорусский Иван попал сразу после коротких курсов шоферов. Шел ему 19-й год от роду. Как раз развернулись жестокие бои в Померании. А уже после Нового года под командованием легендарного маршала Г.К. Жукова двинулись на Берлин. Служил Иван во фронтовой газете, на своей полуторке возил бумагу, шрифты, печатный станок. Развозил свежие номера газет «За Родину», «Красная Звезда». А в горячие дни общего наступления — возил снаряды на передовую.
Потом, будучи взрослым, я непременно приезжал в дом к родному и очень любимому дяде Ване каждое 9 Мая. Он мне был отцом родным. Жена Нина, та самая Хорунова, с утра щедро накрывала стол. Повзрослевшие сыновья Александр и Анатолий суетились вокруг, помогая матери.
В ряду крупных событий Великой Отечественной войны, — вспоминал дядя, — особое место занимает завершающая операция — Берлинская. Для рядового Ивана Аблапохина она началась с переправы через Одер. В те дни все дышало победным превосходством Красной Армии. Через широкий Одер проложили множество понтонных мостов, и в ясные, теплые весенние дни на виду у противника днем и ночью огромная масса людей и боевой техники, включая прославленные «Катюши», плотным, непрерывным потоком перемещались по наведенным мостам. Вражеские самолеты появлялись в небе редко и не смели снизиться до прицельной высоты — на них обрушивался плотный огонь. Движение по мосту ни на минуту не останавливалось. На Берлин шла лавина за лавиной.
В ночь перед решающим наступлением политработники доводили до личного состава обращение Военного Совета 1-го Белорусского фронта, подписанное маршалом Георгием Жуковым и генералом Константином Телегиным. В нем, в частности, говорилось, что еще «в XVIII веке у Кунерсдорфа русские богатыри разбили прусаков и взяли Берлин. Мы не хуже наших предков и прославим наше советское оружие — смелей на врага!»
И вот ровно в пять часов утра 16 апреля 1945 года напряженную тишину прорезали урчащие залпы «Катюш». Следом заухали мощные минометы, загрохотали пушки и гаубицы. Над немецкими траншеями вздымалась огненная стена мощных взрывов. Рядовой Аблапохин остановил свою полуторку и вместе с бойцами, находившимися в кузове, стоя во весь рост, завороженно наблюдал картину небывалого артиллерийского наступления. Вдруг поле боя залило ярким светом, это направили мощные световые потоки тысячи прожекторов, размещенных вдоль передовой линии. Прожекторы своими лучами прокладывали дорогу наступающим и одновременно ослепляли противника, не давали ему вести точный прицельный огонь. Танки и пехота двигались за огненным валом.
Первые часы наступления шли успешно. Авангарды ударной группы вышли к траншеям второй полосы обороны. Но не смогли с ходу преодолеть мощные инженерные сооружения тех самых Зееловских высот. Продвижение застопорилось. Жукову пришлось срочно вводить в дело 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии. И только на третьи сутки наступления войска 1-го Белорусского фронта овладели Зееловскими высотами. К исходу 19 апреля была прорвана третья линия обороны противника. Началась битва в самом Берлине.
Иван хорошо запомнил приподнятое настроение бойцов на подступах к Берлину, хотя повсюду шли кровопролитные бои. Каждый высчитывал, сколько километров осталось до фашистского логова. Поздно вечером 22 апреля, после коротких бесед замполитов о ленинском юбилее, нескончаемые потоки живой силы, техники втягивались во вражескую столицу.
В ходе уличных боев немцы пытались устроить нам «германский Сталинград», они упорно сопротивлялись, каждый дом был приспособлен для длительной обороны. Берлинский гарнизон насчитывал более 200 тысяч солдат и офицеров, три тысячи орудий и 250 танков. В городе пытались действовать так называемые фольксштурмовцы, в ряды которых загоняли всех уцелевших мужчин в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет. Но им не хватало самоотверженного сталинградского духа.
Вместе с другими рядовой Аблапохин наблюдал, как по городу проводят нестройные колонны недавно сдавшихся в плен немцев. Многочасовое прохождение пленных завершается. В конце процессии на повозке пожилой солдат везет тело, прикрытое плащ-палаткой. Прямо мимо полуторки Ивана.
— Кого везешь, отец? — раздается голос, тонущий в рядах проходивших мимо солдат.
— Геббельса, — кратко бросает в сторону Ивана возница.
Все воспринимают этот ответ за шутку. Наутро Иван узнает из газет, которые развозил по частям, что тот солдат не шутил. На телеге действительно находился обгорелый труп главного фашистского пропагандиста.
Намаявшись за день, в ночь с 8 на 9 мая Иван, заснул прямо в кабине полуторки. Его разбудила сильная беспорядочная стрельба. Подумалось, не прорвались ли в Берлин войска немецкого генерала Венка, которые, как писали тогда газеты, рвались на выручку Берлинскому гарнизону. Но, вывалившись из кабины полуторки, Иван услышал со всех сторон крики: «Победа! Победа!» Он достал из кабины автомат и, не мешкая, подключился к стреляющим: «Ура! Ура! Ура!» Потом мысленно корил себя, что проспал знаменитое выступление Верховного Главнокомандующего товарища Сталина, объявившего о безоговорочной капитуляции немецких войск.
...Иван продолжал службу в Берлине. Конечно, никто точно не подсчитывал вклад семьи Аблапохиных в эту Великую Победу. А он был, хоть и негромкий — мамин старший брат рядовой Александр Аблапохин пал смертью храбрых на Курской дуге. На трудовом фронте не дожила до Победы моя бабушка Настя. Не подвел род при взятии Берлина Иван Аблапохин. Я имею полное право гордиться своими родными и близкими, могу с уверенностью заявить: «Это наша Победа!» Поэтому я снова иду в рядах «Бессмертного полка».
С нашим большим праздником, друзья!
Вячеслав Аблапохин, в 70-80-х годах корреспондент, редактор Кинельской районной газеты.